Форум » Творчество » Warning: слэш! » Ответить
Warning: слэш!
всадница : Название: "Вернуть воспоминания" Фэндом: "Ван Хельсинг" Пейринг: Ван Хельсинг/ Дракула Рейтинг: R или G (я никогда не разбирусь) [more] Охотник чувствовал его приближение. Все тело его напряглось, готовясь к встрече с хищником. Он успел лишь краем глаза заметить, как где-то в стороне быстро мелькнула легкая тень, и тут же перед ним возник Дракула. - Здравствуй, Габриэль...- Вампир, грациозно шагая, направился к Ван Хельсингу. – Сколько мы не виделись - триста? Нет, четыреста лет? Габриэль инстинктивно отходил в сторону, стараясь сохранять безопасную дистанцию. - Ты ничего не помнишь? Ведь так?- Граф ни на секунду не останавливался, стараясь неспешно приблизиться к охотнику. – Хочешь, я освежу твои воспоминания? Любой вампир сильнее человека, Ван Хельсинг не успел сообразить, как оказался стремительно подхвачен вверх и уже несся с Дракулой в его замок. Тело охотника словно парализовало, голова предательски кружилась, а взгляд не мог сфокусироваться на чем - либо. Борясь из последних сил с охватившей его слабостью, Габриэль тщетно пытался не потерять сознание: глаза безвольно закрылись и, находясь в объятиях вампира, Ван Хельсинг провалился в небытие. Он очнулся в теплой уютной комнате с камином, на большой мягкой постели. По всему помещению были расставлены канделябры со свечами. Комната наполняли дорогие ковры и лакированная деревянная мебель. У окна, огромной черной птицей, стоял граф. - Я рад, что ты уже очнулся.- Его фигура чуть качнулась, выступая из сумрака. - Что тебе надо от меня?- Охотник осторожно сел на кровати. - Если бы ты хоть что-то помнил, ты бы знал, что мне надо.- Лицо графа утратило всякую иронию. - Почему ты меня не убил? - Я не хочу поступать так, как однажды поступил ты. - Влад заложил руки за спину и неторопливо мерил шагами комнату. – Не уже ли ты ничего не помнишь, не чувствуешь?- вместо ответа Габриэль лишь тяжело прикрыл глаза. – Ты меня совсем не боишься. Ты понимаешь, что это вовсе не оттого, что ты смелый бесстрашный охотник, для охотника нормально бояться свою жертву, особенно если это опасный сильный хищник. Ты не боишься меня потому, что знаешь. Твой разум забыл, но твое сердце, душ а - помнят… Ван Хельсинг обреченно качал головой - он действительно ни сколько не боялся графа. - Ты убил меня, друг мой, ты заслуживаешь наказания, но я не могу и не хочу поднимать руку на тебя. Я так же не могу вернуть тебе твои воспоминания, но я покажу тебе свои! Габриэль резко встал на ноги и попятился от графа: - Нет! Я не хочу ничего знать! - А придется…- Дракула взял его голову в свои руки, крепко сжал ладони и пристально взглянул в глаза. Ван Хельсинг попытался зажмуриться, отвернуться, но ничего не получилось, глаза Дракулы притягивали своей мистической силой и глубиной. Скоро, перед взором Габриэля закружилась комната, предметы смешивались, превращаясь в хоровод красок и цветов, окружающий мир неумолимо таял. А в сознание уже плыли картины: битвы, замок, пиры, постель, клятвы, объятия, сражения, охота… Ван Хельсингу казалось, что от всего этого его голова взорвется, крича, словно раненый зверь, он падал в бездну. «Утро. Яркое, солнечное, обещающее прекрасный день. Еще за завтраком Габриэль заметил, что граф сегодня сам не свой. Он толком ничего не ел, как ребенок ерзал на стуле и загадочно улыбался сам себе. Едва дождавшись окончания трапезы, Влад встал из-за стола, протянул Ван Хельсингу руку и попросил: - Пойдем, у меня есть для тебя подарок. Они вышли во двор, где сновало бесчисленное количество слуг, занятых своими повседневными делами. К ним же во двор вывели из конюшни великолепного вороного коня. - он твой.- Граф взял у коновода повод и подвел лошадь к другу. Признаюсь, было сложно найти достойного тебя красавца, но я справился. - Он чудесен.- Габриэль заворожено гладил благородную шею жеребца. - Это лучшая лошадь в Европе. - Он же стоит целое состояние! - Для тебя ничего не может быть слишком дорогим.- Дракула обошел Ван Хельсинга и остановился у него за спиной. – А хороший боевой конь, это как раз то, что тебе сейчас нужно, нам предстоит еще много сражений. - Он даже обскачет твоего Дракона?- Габриэль не мог налюбоваться лошадью. - Да…- руки Владислава легли Ван Хельсингу на плечи. - Как же ты это допустишь? - Я легко приму поражение от тебя. - Не знаю даже, как тебя благодарить… - Не знаешь - не торопись.- Прошептал граф, касаясь губами уха Габриэля. – Отблагодаришь ночью…» Когда охотник резко открыл глаза, обнаружил, что лежит на полу, посреди комнаты, скованный своим бессилием перед прошлым. Он не хотел и боялся возвращаться обратно, но очередная вспышка ярких картин затмила взор. « Битва. Чудовищная, безжалостная. Они бьются с рассвета, а кажется, скоро закат. Поле уже застлано трупами и мертвых теперь больше, чем живых. Меч неверно дрожит в руке, отражать удары противника становится все сложнее. А враг, словно умалишенный, набрасывается и теснит. Огромный, полностью скрытый в доспехах воин наносит удар за ударом. И поединок, все больше напоминает оборонительное отступление. Ван Хельсинг, споткнувшись о чье-то мертвое тело, падает, понимая, что не успеет встать. Враг взмахивает мечом, готовясь снести голову, но, уже в следующее мгновение, его отрубленная рука, вместе с оружием, летит на землю. Габриэль оборачивается, чтобы поблагодарить, но Влад уже снова в гуще битвы, почти растворившийся в ней. - Ты спас мне жизнь.- Габриэль нашел после боя друга. - Не бери в голову. Мы сделаем это друг для друга еще много раз. Ван Хельсинг лишь молча кивает в ответ». «Поленья потрескивают в камине. Огонь наполняет всю комнату теплом. Мебель из дорогого дерева впитывает в себя жар камина. Шкуры диких зверей разбросаны по полу вместо ковров. Свечи мягким ласковым светом озаряют комнату. Кровать с роскошным бархатным балдахином. Вся небольшая комната наполнена уютом и теплом. За окном тоскливо завывает вьюга, трещит от мороза снег. Где-то идет война, кажется, она никогда не кончится. Только здесь уголок спасения и покоя. Маленький мир без интриг, боли и лжи. - У тебя горячая кожа, Влад.- Габриэль проходит кончиками пальцев по груди графа. - У меня кровь кипит от тебя.- Усмехается Дракула. Его гладкие черные волосы, выпущенные из привычного хвоста, рассыпаются по бледным плечам. - Когда ты меня оставишь?- Сам не зная почему, спрашивает Габриэль. - Никогда, даже, если смерть встанет у меня на пути…» Ван Хельсинг открывает глаза - та же комната, только в ней теперь нет покоя и мира. Опускает отяжелевшие веки, вновь проваливаясь в воспоминания. «- Пошли все вон!- Граф вне себя от ярости выгоняет из кабинета своих полководцев и военоначальников. Со стола летят карты, документы. Дракула, как обезумевший выхватывает меч, снося им свечи в канделябрах. - Меня все предали, Габриэль! Все!- обессилевший от отчаяния и ярости он тяжело опускается в кресло.- У меня не осталось ни друзей, ни союзников! Небо за что-то ополчилось на меня… -Что мне сделать для тебя? Я выполню все, что ни скажешь.- Ван Хельсинг с сочувствием заглядывает Владиславу в лицо. - Просто будь рядом. Пока ты здесь я выдержу все.- В глазах Дракулы вспыхивают едва заметные искорки надежды. - Это так мало… - Это так много, друг мой…» Ван Хельсинг все также лежал на полу, а Дракула все еще стоял у окна к нему спиной. - Лучше бы ты меня убил, Влад… Лучше бы ты меня убил… - тихо, как заклинание повторял охотник, с трудом приходя в себя. - Теперь ты помнишь, теперь ты знаешь…- также тихо ответил ему вампир.- Ты помнишь этот замок? Ты помнишь, как горы розовели в предрассветной дымке? Помнишь, как закат окрашивал золотом эти башни? Помнишь, как дурманил своей прохладой летом сад? Ты помнишь вишневые деревья в нашем саду? Здесь не растет вишня, но вопреки всему, каждую весну они зацветали. Помнишь? Ты помнишь, как мы охотились на волков в лютые зимы? Их шкуры до сих пор не истлели, ты лежишь сейчас на них, Габриэль. А ведь прошло уже четыреста лет… Ты помнишь, как трещат поленья в камине в библиотеке, помнишь, как звучит здесь арфа.- Граф не оборачивался, а Габриэль беззвучно рыдая, глотал обжигающие слезы, его пальцы нервно сжимал густой волчий мех: - Почему ты меня не убил...? - Однажды, ты убил меня. И умерло все: умер замок, умерли горы, умер мой вишневый сад… Посмотри, Габриэль, что стало с ним, посмотри в окно!- Каждое новое слово обжигало душу, как удар хлыста обжигает кожу. Ван Хельсинг на непослушных шатающихся ногах подошел к графу. Под окном лежал опустевший заснеженный сад, кривые стволы деревьев, словно иссохшие кисти рук безжизненно тянулись вверх. Башни замка печальной серой громадой возвышались над землей, тусклый унылый пейзаж, будто выцветшее полотно, давно утратил свои краски. - Я хочу, чтобы в саду, вновь цвели вишни, Габриэль… Воспоминания для тебя хуже смерти, но, поверь, я не хочу ранить,- Дракула повернулся лицом к Ван Хельсингу,- просто, четыреста лет я ждал, чтобы спросить: «ты помнишь?» - Я помню…все помню…- охотник опустил голову, чтобы не видеть знакомые черты. -Четыреста лет, растоптанный, одинокий в своих воспоминаниях, я ждал…- граф вновь зашагал по комнате, с грациозностью большой черной кошки. – Твоя церковь отняла тебя у меня, а вместе с тобой все. Им нужен был послушный исполнитель чужой воли, опытный и отважный воин, ты вполне подходил, мешало лишь мое присутствие и, меня устранили твоими же руками, уж не знаю, что они там наплели, тебе виднее. А потом, в качестве награды, чтобы ты не сильно мучался совестью, тебя лишили воспоминаний. Честно сказать, когда я умер, я был вне себя от ярости, ты знаешь, я никогда не отличался кротким нравом. А когда тебя убивает человек, который дороже брата, любимей друга, по неволе согласишься на все, чтобы вернуться и отомстить. Но, воскреснув из мертвых, я не бросился на твои поиски, я навсегда остался здесь, в своем мертвом замке… - Но почему?- Блестящие глаза Ван Хельсинга с болью смотрели на Влада. - Видишь ли, мой дорогой Габриэль,- граф остановился перед ним.- В мире существуют вещи куда более сильные, чем ненависть и жажда мести…- Дракула протянул руку к лицу Ван Хельсинга - Любовь…- он отдернул руку на полпути, резко развернулся и вышел. Его черный плащ на секунду заслонил дверной проем и тут же исчез в темноте. Габриэль обреченно рухнул на колени, сжимая голову руками, в ней, безумным хороводом вертелись обрывки фраз: « я с тобою навечно…, я тебя не предам…, ты должен умереть…, клянусь…, ты спас мне жизнь…, я не стану драться…, люблю…, хочу, чтобы вновь цвели вишни…». Ван Хельсинг метался по полу, как в агонии, его била дрожь, мышцы сводило судорогой, а перед глазами, снова и снова всплывали картины из прошлого: они вдвоем скачут на перегонки через лес; сражаются плечом к плечу измотанные и усталые; лежат на шкурах у камина, пытаясь услышать, как падает за окном снег; руки Габриэля испачканные теплой липкой кровью… «Бежать…»- подумал Ван Хельсинг: все двери были открыты, на нем не было оков, его никто не держал, но от воспоминаний бежать было не возможно. Снова предать? Снова спрятаться от собственной памяти? Как может быть такое, что для того, кого считают воплощением зла, любовь выше всего остального? Габриэль с трудом поднялся с пола. За окном занимался холодный рассвет. Он шел, спотыкаясь на каждом шагу, придерживаясь руками за стену. Он точно знал, где сейчас граф, ноги сами вели его в башню. Вскарабкавшись по ступенькам, Габриэль вошел в зал, в самом центре которого неподвижно стоял граф. - Спаси меня…- еле вымолвил Ван Хельсинг,- спаси от моих воспоминаний… лицо Дракулы едва заметно дернулось, он раскинул руки, приглашая в свои объятия. Габриэль, как утопающий плывущей к спасительной тросточке, бросился к Владу. С силой, обхватив графа, он уткнулся лицом в его плечо, боясь встретиться взглядом. Ноги не держали Ван Хельсинга, он медленно сползал вниз. Дракула, осторожно придерживая Габриэля, осел следом на пол. - Как такое может быть?- охотник еле слышно выговаривал слова. – Как ты можешь простить…? Я убил тебя… Влад медленно перебирал спутанные волосы Габриэля:- Любовь бессмертна…Ты же сам говорил, помнишь? Вместо ответа, Ван Хельсинг, лишь сильнее сжал свои объятия: - Мне никогда не было так больно…- Габриэль с трудом дышал.- Я умираю? - Нет, мой дорогой, ты начинаешь жить заново…- Граф поднял голову вверх, рассматривая лучик солнца, пробивающийся к ним сквозь цветные витражи. [/more]
Ответов - 4
всадница : Фэндом: "Ван Хельсинг" Пейринг: Дракула/ Ван Хельсинг Рейтинг: R Warninig: Грубая историческая мистификация. Перевалило глубоко за полночь, когда Мирослав добрался до города. Белокаменные дома и цветущие сады давно укрыл тяжелый полог теплой ночи. Но, рыцарь прибыл сюда отнюдь не для того чтобы любоваться чудесным убранством и, местные красоты оставляли его равнодушным. Мирослав спешил к главному собору, и торопливые шаги его коня гулко разносились в ночной тишине. Он чувствовал, что предстоящий разговор будет долгим и мало приятным, однако, по своей воли, избежать его не мог. Главную причину беспокойства составляло то, что митрополит крайне редко призывал рыцаря к себе, предпочитая передавать указания в письменной форме через посыльных. А если уж исключения случались, то, причины для них были весьма серьезные. Мирослав зашел в храм с боковой стороны, через едва приметную дверь и быстро поднялся по лестнице. Его уже ждали. В небольшой, слабоосвещенной комнате, не имеющей окон, сидел митрополит Михаил. Рыцарь опустился на колено перед важным духовным лицом и поцеловал его руку. - Как добрался, сын мой?- Священник окинул мужчину спокойным взглядом. - Благодарю, ваше святейшество, без приключений. - Как обстоят дела в Валашском княжестве? - Все по-прежнему: нас пытаются раздавить в тисках между мусульманами и католиками…- Мирослав терпеливо стоял перед митрополитом. - Попирают, стало быть, святую веру?- Михаил указал на стул против себя. - Пытаются, ваше святейшество. - Знаешь ли ты, сын мой, что в ваших лесах помимо вражеских отрядов, еще и дьявольское войско разгулялось? Мирослав напряженно поджал губы. Он несколько раз слышал от крестьян о странных нападениях, ни то волков, ни то оборотней. Некоторые деревни жили в постоянном страхе. Но за зверскими злодеяниями могли стоять ни то, что оборотни, а те же турки или даже сами валашские бояре. Деревенский люд словоохотлив на рассказы о нечестии. Вместо того чтобы бороться с истинным врагом, им свойственно распускать суеверные слухи. Другое дело, что эти толки дошли до самого митрополита, а беспочвенные страхи не занимали его внимание. - Вы считаете, там действительно нечистая сила орудует? - Тебе должно быть известно это лучше меня,- митрополит с укором глядел из - под седых бровей на рыцаря – ведь тебе поручено там, оберегать православную веру! Это ты мне должен докладывать обо всем, что происходит в Валахии, а не простой люд доносить! Епископ Геласий - знаешь его? Весьма скромный священник, наделенный даром провидения, уже не раз помогал нам, когда мы не знали ответа. У меня никогда не возникало сомнений в его видениях - слишком чист душой и непоколебим в своей вере. Так вот он прислал мне письмо на днях. Где подробно рассказал о своем последнем сне: ему, якобы, явился архангел Гавриил и попросил найти «помощника Бога» на земле, человека, способного бороться не только с врагами инаковерующими, но и с нечистой силой. Воина, который защитит святую веру и послужит во благо православной церкви. - Воин… «помощник Бога»…- Мирослав медленно поднялся и задумчиво зашагал по комнате. – Габриэль - «помощник Бога». – Он растеряно пожал плечами, глядя на митрополита.- Я знаю только одного Габриэля – воина, борца за веру православную- это Ван Хельсинг, полководец князя Дракулы. Митрополит утвердительно кивнул, словно и ждал именно этого ответа. - За него просит архангел- предвестник смерти… Но, Ван Хельсинг находится в турецком плену. - В твоих же силах его вызволить оттуда. Мирослав напряженно смотрел перед собой. Ему определенно не нравился этот разговор. Рыцарь сам, как и Ван Хельсинг, являлся полководцем Дракулы, кроме того, его связывала с этими людьми крепкая боевая дружба и то, что сейчас Михаил хотел впутать их в церковные интриги, было весьма неприятно. Однажды, он уже пытался добиться освобождения Габриэля, но получал категоричные отказы и, в конце концов, запрет самого митрополита. - Что же вы хотите от Ван Хельсинга? – насторожено спросил воин. - Службу. Не Дракуле, но церкви. - Творить правосудие его руками? В угоду вере? - Что тебя удивляет, сын мой?- Митрополит властно и жестко буравил взглядом Мирослава. – Он избран Господом. Разве не благодать это? Разве может истинно верующий желать большего? Рыцарь нахмурился и замолчал. Он хорошо знал, что Габриэль не сочтет это за высший дар. Он был воином от природы, как и Дракула и не просто воином, а необыкновенно талантливым, отважным и чрезвычайно жестоким, битвы были его уделом, а война смыслом жизни. Если кто и мог управлять и сдерживать того чудовищного, кровожадного зверя, что таился внутри Ван Хельсинга, то только князь Влад. Потому, что они как две половины, составляли единое целое чего-то дикого, сверхсильного, неимоверного. Мирослав не мог даже представить, как Габриэля церковь собирается превратить в длань наказующую, карающую руку Бога, выполняющую чужие указания. Это казалось столь непосильным, как и усмирение яростной стихии. - Но, как только Ван Хельсинг будет освобожден из плена, он направится на поиски Владислава, и никакая сила его не удержит. - Это как раз то, что нам нужно.- Глаза духовного лица оставались спокойными, если не сказать холодными. - Но Дракула не допустит, чтобы он ввязался в задуманное вами. Они всегда сражаются вместе и по своей воли не расстанутся. - Князь Дракула, как раз и должен быть его первым заданием. - Что?!- Мирослав даже не смог скрыть свое удивление, и этот вскрик нарушил мерное течение беседы. - Что такое, сын мой? С каких пор ты стал так реагировать на приказы? Или годы службы сделали тебя слишком чувствительным и мягким духом? - Вы хотите сказать он должен убить князя? Ван Хельсинг не поднимет руку на Дракулу, они связаны крепче, чем родные братья, клятвой верности. Их любовь и преданность поражают…- Мирослав не мог скрыть своего негодования и беспокойства, поэтому возбужденно жестикулировал, пытаясь подобрать убедительные слова. - Знаю я все об их любви,- Михаил брезгливо поморщился,- греховна она. За эту любовь, да за все прочие поступки, оба давно преисподние достойны. А им предлагается искупление. - Разве любовь может быть греховна? - Такая - да. Любовь к Богу - вот она высшая и чистейшая. Когда ты это поймешь, дослужишься, наконец, и до другой должности. А тебя все больше любовь к людям отягощает, а не к Господу.- Митрополит даже не смотрел на воина. - Чем же прогневал Владислав небеса так, что на него велено натравить лучшего друга? Если его жизнь и была полна греха, то годами она не беспокоила церковь. Что же теперь случилось? - А знаешь ли ты, что Владислав во время своего заключения принял католичество? Помнишь ли ты, что православный, принявший католичество уже не человек, он превращается в упыря, лишается права причастия кровью Христа? Разве не так считается в твоей родной Валахии? Разве вероотступничество проходит без участия дьявола? Он уже отлучен от церкви! Поникший Мирослав сидел на стуле и обреченно поддерживал голову. В такие моменты он больше всего ненавидел, что так крепко связан с церковью и его руками должна твориться воля божья, а фактически, совершаться убийство. Ему не хотелось верить, что сказанное митрополитом правда, но у церкви, как всегда все было просчитано и обосновано. Церковь не терпела возражений, она требовали лишь того, чтобы сыны ее беспрекословно выполняли приказы высших духовных лиц, и не их дело было сомневаться и разбираться в этих требованиях. Воин веры, такой же, как и любой другой – лишь подчиненный высшего титула. - Габриэль не поверит этому…- Только и вымолвил Мирослав. - Чтобы он поверил, я посылаю к нему именно тебя. Того, кто бился с ним вместе, того, кого он знает много лет. Он тебе друг? Я предлагаю спасти тебе обоих товарищей: одному ты даруешь свободу, другому избавление от дьявола. Сын мой, церковь простит преступление Владислава, его очистит рука «помощника божьего». Разве бы не убил Габриэль товарища, пораженного ужасной болезнью, чтобы прекратить его мучения? Мирославу очень хотелось думать, что митрополит сам верит в то, что говорит. - Ты знаешь, что Дракула состоит в тайном Ордене Дракона? Нам не было ничего известно о том, чем занимается этот орден и где он собирается. Пока не пришли двое валашских бояр- членов Ордена. Их родственники были среди тех, кого Дракула казнил. Они желали отомстить князю, рассказав нам все. Кроме того, они хотят получить прощение и боятся находиться под предводительством вероотступника. Оказалось, что члены Ордена Дракона учатся повелевать силами природы, что недоступно простому человеку, а ведомо лишь Господу. Ты сам знаешь, что если сила идет не от Господа - она от Дьявола. Расскажи это тоже Габриэлю, он сам все поймет. Чтобы не осталось сомнений, вы последуете за боярами, они тайно проведут вас на собрание, посмотрите на истинное лицо вашего товарища. Мирослав с тяжелым сердцем вышел от митрополита. Ему надлежало переночевать в храме и на рассвете отправляться к туркам для договора о выкупе Габриэля. Лежа в маленькой темной келье, в абсолютной давящей тишине, против собственной воли он начал вспоминать обстоятельства, при которых Ван Хельсинг попал в плен. В 1462 году они жестоко бились с войсками Османской Империи. Последняя битва оказалась наиболее кровопролитной и беспощадной. Турки, благодаря значительному численному превосходству полностью разбили войско Дракулы. Небольшой отряд, составом не более пятидесяти человек, отступал. Когда солдаты и несколько уцелевших командиров отошли в лес, Мирослав заметил, что князь Влад, как обезумевший носится на своем огромном вороном коне по полю боя, не обращая внимания на попадающиеся под копыта тела павших и раненых. Двое командиров бросились к нему и поймали лошадь:- Господин, нам нужно уходить…- В отчаянии взмолился один из них. - Где Габриэль?!- Дракула даже не смотрел на людей. Его пустой взгляд хаотично скользил по полю. - Господин, его отряд полностью уничтожен, Габриэль в плену с несколькими выжившими солдатами, я видел, как их уводили… - Что?!- У Дракулы не было сил даже на ярость, он просто пытался вырвать повод и выслать коня вперед. Но военноначальники стояли перед лошадью намертво. - Пожалуйста, господин, уходим! Вы ему сейчас не поможете, только погибните сами! Не оставляйте Валахию, без вас все пропадет! Нам нужна помощь! Дракула продолжал смотреть на поле, туда, где остатки его армии отважно сражались с турками, готовясь, вот-вот полечь замертво. Он уже давно понял, что искал Габриэля напрасно - если бы он мог, давно был бы уже рядом. - Габриэль!- нечеловеческим, полным отчаяния голосом прокричал Владислав, вглядываясь, в неверные, размытые силуэты воинов. – Габриэль…- Уже почти шепотом повторил он, когда воины уводили под узцы его лошадь прочь. Отряд ехал по Трансильвании, когда сгустились непроглядные сумерки, и вышла полная луна. Мирослав время от времени обеспокоено оборачивался на Дракулу. Его бледное лицо в серебристом лунном свете, казалось призрачным, черты обострились, а глаза смотрели в пустоту. Вороной конь и черные доспехи полностью растворились в ночной темноте. Повод безвольно провис в ослабевшей руке. Обессиленные и измученные, они добрались до одного из замков Дракулы. Трое военноначальников вместе с князем собрались на ужин в большом зале. С того момента, как Влад покинул поле боя, он не произнес ни слова и, сейчас трапеза шла в скорбной тишине. - Добромир,- Дракула окликнул одного из тех воинов, кто держал его лошадь, не давая вновь броситься в бой, - почему ты не пустил меня туда? Я потерял рассудок, но ты же знал, что как только Габриэль попадет в руки турков, он не проживет и дня!- Князь резко встал из-за стола, с грохотом отодвинув стул. Мирослав с опаской взглянул на друга, боясь возможного кровопролития в пылу необузданной ярости. – Как только они узнают кто это, его разорвут на куски!- Огромная черная тень плыла за Дракулой по стене, угрожающе нависая над собравшимися.- Они придумают для него самую мучительную смерть!- Пальцы Влада судорожно сжимались, а в глазах застыл гнев, смешанный с невиданной болью. - Все правда, Владислав, - Мирослав встал перед Дракулой,- мы потеряли Габриэля, как только он попал в плен. Никто из нас с того момента был уже не в силах изменить его судьбу…- Дракула прервал его, изо всех сил ударив кулаками по столу и издав крик раненого зверя. – Мы не могли потерять тебя, потому что тогда не осталось бы никакой надежды ни твоему народу, ни Валахии. – Сдержанно договорил соратник. - Я найду их всех! Всех, кто дрался на том поле!- Зловеще шептал князь. – Пусть это займет всю мою жизнь, я собственноручно сниму кожу с каждого, кто был там! Завтра же мы отправимся к венгерскому королю за помощью, он мне кое-что должен. Я найду их всех!- Тело Дракулы пробила судорога и он, совершенно выбившись из сил, осел на пол. Его глаза влажно блестели, а пряди длинных черных волос, выбившихся из хвоста, обрамляли лицо. – Мой Габриэль…- Чуть слышно прошептал князь, глядя куда-то в сторону. Его рука вытянулась в воздухе, словно стараясь коснуться чего-то невидимого. Отправиться в Венгрию на следующий же день не удалось. К утру князь начал лихорадить и бредить. Последующие ночи превратились для обитателей замка в сущий кошмар. Дракулу бил то озноб, то жар, время от времени он впадал в слабый полубред- полусон. Его безумные глаза наводили ужас на всю прислугу. По ночам чудовищный отчаянный крик: «Габриэль!»- нарушал слабый покой дома. Мирослав уже начал сомневаться, что князь сохранит здравый рассудок после болезни. Но, на утро четвертого дня, обнаружил бледного, измотанного болезнью Влада, сидящем на смятой постели: - Вели людям собираться. Через два часа выезжаем.- Заявил Дракула тоном, не требующим возражений. – Тебя, мой друг, умоляю, езжай и узнай судьбу наших пленников. Мирослав уже час спустя несся в сторону турецкого лагеря. По дороге он нашел израненного солдата, сумевшего бежать от турков. Он рассказал, что Габриэль был ранен и, попав в плен, находился в беспамятстве. Вместо Ван Хельсинга казнили другого военноначальника, назвавшегося его именем. Так что теперь нет прямой угрозы жизни Габриэля. Добраться до турков в тот раз Мирославу так и не удалось, он был отозван митрополитом и, уже от него узнал, что Дракула, едва доехав до Матияша Корвина, был схвачен им же и брошен в темницу. Намного позже, когда князь находился уже в вышеградской крепости, Мирославу добился разрешения его навестить. Он боялся встретить когда-то сильного и властного, а теперь подавленного и безвольного человека. Но этого не случилось. За годы заключения Влад сохранил ни только горделивую осанку и грациозный шаг, но, даже взгляд его остался таким же жестким и уверенным. Мирослав долго рассказывал ему о том, что происходит в Валахии, что случилось с ним самим за это время, пока, наконец, не решился и не произнес: - Знаешь, когда ты меня в тот последний день послал к туркам, я не добрался до них. Я встретил одного из наших солдат, который рассказал, что Габриэль жив… Услышав это Дракула замер, в нем тут же исчезла привычная надменность и высокомерие. Владислав растерянно и непонимающе смотрел на друга, пока он излагал всю историю. Князь осторожно опустился на стул. На его лице читалась сильнейшая боль и надежда, наполнявшая его душу. - Найди его, Мирослав. Умоляю, найди.- Влад бережно сжал руку друга холодными пальцами. – Заплати любые деньги, ты знаешь, где лежат мои богатства. Отдай все, только вызволи его оттуда. - Владислав, тебе не нужно об этом просить, Габриэль мой друг, я сделаю для него все, что смогу. - Когда увидишь его, скажи, что я обязательно найду его, буду с ним, как и раньше. Даже, если для этого мне придется заключить сделку с самим Дьяволом. - Не говори так, Влад, - Мирослав перекрестился, - я сделаю все. Мирослав хорошо помнил, как увидел Влада и Габриэля первый раз. Тогда его сильно удивило, что эти двое людей могут быть лучшими друзьями. Слишком разными они казались. Высокий стройный Габриэль, с приятными чертами лица, мягкими, чуть вьющимися волосами, легко останавливал на себе взгляды. Им приятно было любоваться - истинный рыцарь, сочетающий в себе благородство, отвагу и воинственную ярость. И Владислав, на пол головы ниже своего спутника, с горделивой осанкой и царственной манерой высоко держать голову. Его черты казались еще резче, в обрамлении гладких черных волос. Холодные голубые глаза жестко и с вызовом смотрели на окружающий мир. Мирослав не раз замечал, что эти глаза способны потеплеть, только если их взгляд обращен к Габриэлю. Дракула не отличался красотой в том понимании, в котором она присуща некоторым людям. В нем была необъяснимая, притягивающая к себе мистическая сила. Что-то хищное, опасное и в то же время завораживающее. Ван Хельсинг и Дракула не являлись дополняющими друг друга противоположностями. Скорее два человека, связанные незримой нитью в мире войны, предательства и хаоса. Мирослав был уверен, что он единственный кто знал, что помимо кровной клятвы верности Габриэль и Влад были связаны любовью и отнюдь не тем чувством, которое объединяет братьев и друзей, а тем, которое присуще любовникам. Однажды Габриэль отсутствовал не меньше месяца, выполняя одно из поручений Владислава. Он вернулся поздно вечером и, Мирослав, давно не видевший друга, решил зайти, поприветствовать товарища перед сном. Замок давно погрузился в тишину. Не желая тревожить покой обитателей, Мирослав бесшумно прошел до комнат Габриэля, он нашел дверь в покои не запертой и аккуратно, опасаясь, что Ван Хельсинг может уже спать, прошел внутрь. В комнатах было темно, лишь в спальне горел приглушенный свет нескольких свечей. Мирослав заметил, что обнаженный до пояса Габриэль вытирал мокрые после ванной волосы полотенцем. Рыцарь едва собирался войти в комнату, как его опередила быстрая тень, мелькнувшая через спальню. Дракула бесшумно подошел к Габриэлю со спины, положил тонкие пальцы ему на плечи и бережно развернул к себе. Некоторое время они молча стояли, глядя, друг другу в глаза. Ван Хельсинг развязал ленту на волосах Влада, позволяя черной волне холодного шелка рассыпаться по плечам, провел ладонью по щеке друга. Секунду спустя, князь сильно сжал Габриэля в объятиях, с жадностью впиваясь в его губы. Ван Хельсинг опустился на кровать, увлекая Дракулу за собой и торопливо освобождая его от одежды. Теплый свет свечей мягкими тенями играл на их обнаженной коже, добавляя красоты и без того прекрасным человеческим телам. Мирослав тогда, как в оцепенении наблюдал за ними, но потом, растеряно попятился от входа, стараясь быстро и не выдав себя покинуть покои. Всю ночь ему не удавалось сомкнуть глаз. Пораженный увиденным Хранитель Веры ходил по своей спальне из угла в угол, то, порываясь рассказать обо всем митрополиту, отправив письмо, как и предписывала инструкция, то забирался в постель, стараясь уснуть. В конце концов, он пришел к выводу, что на все воля Божья и что это грех не больший, чем те, которые они - воины совершают почти каждый день. После той ночи Мирославу многое стало понятным. Сам того, не желая, он научился читать их взгляды, едва заметные жесты. Тогда рыцарь осознал, что в этих сердцах лежит очень четкая грань между повседневной жестокостью, твердостью и тайной, спрятанной глубоко любовью. - Ты знаешь, как мы с Габриэлем познакомились?- Однажды спросил Мирослава Дракула. - Нет.- Признался рыцарь. Влад никогда не разговаривал с ним о Ван Хельсинге. Но, сейчас, сидя в темной комнате перед камином Дракула выглядел беспомощным и опустошенным; он очень нуждался в собеседнике. В соседней комнате, в страшной лихорадке, вызванной тяжелой раной, метался Габриэль. Владислав, как и никто другой ни чем не мог помочь и, задыхаясь от собственного бессилия, хотел поговорить. - Это было в 1443 году в крепости Эгригез, когда мы оба находились в заложниках у турков. Мне было двенадцать лет, ему - семь. Наши комнаты разделяла тонкая перегородка, мы хорошо слышали друг друга. Стражники не уделяли нам особого внимания, так как мы были, в сущности, детьми. Мы могли перешептываться, перестукиваться, а если очень сильно вытягивали руки через решетки окон, могли коснуться друг друга пальцами. В сущности, все четыре года моим собеседником был лишь Габриэль. Мы оба радовались этому общению, так как вокруг, все остальное, кроме нас самих, было чужим и враждебным. Однажды ночью я проснулся от плача, плакал Габриэль за стенкой, когда я спросил, что случилось, он рассказал, что днем его заставляли смотреть казни и перед глазами до сих пор стоят перекошенные мукой лица. Тогда я спросил, если бы мы были там вместе, его бы также напугала пытка? Габриэль ответил, что рядом со мной просто бы не посмел бояться. Тогда, я пообещал, что всегда буду с ним, даже если он не будет видеть меня, должен знать, что я есть. Наши окна выходили во двор, где происходили казни, мы засыпали и просыпались под стоны приговоренных к смерти. К тому времени как нас, наконец, вернули на родину, мы познали жестокость, ненависть и смерть в полной мере. Уже тогда мы были готовы убивать, так что техника боя пришла быстро. Мы с удовольствием оттачивали мастерство воина и скоро научились превосходно сражаться. После турецкого плена Габриэль отправился в мой замок, так как оказалось, что незадолго до нашего освобождения отец Габриэля был убит, и он стал сиротой. Надо сказать, я был необычайно рад. Ведь ближе Габриэля теперь у меня никого не было. Да и уже не будет. – Владислав тяжело посмотрел на дверь, за которой лежал Ван Хельсинг. Мирослав тогда заметил, что князь переживает боль и страдания друга намного тяжелее собственных. Господь не забрал душу спутника Дракулы к себе и Габриэль поправился через две недели. За своими воспоминаниями Мирослав не увидел, как за окнами задребезжал рассвет, и первые лучи солнца окрасили небо в розоватый цвет. Через особых людей Хранитель Веры довольно быстро договорился о выкупе нужного пленника и, неделю спустя, они вместе с Габриэлем уже ехали в Валахию. Трясясь второй день в седле, Мирослав время от времени украдкой смотрел на Ван Хельсинга. Он опасался, что после десяти лет разлуки с трудом узнает друга, проведшего это время в плену. Но, оказалось зря: по какой-то неведомой причине, Габриэль выглядел точно так же, как в день пленения. Ни прядей поседевших волос, ни грубых морщин, ни шрамов. Создавалось впечатление, что эти годы прошли мимо него не оставив своего отпечатка. Лишь взгляд стал более тяжелым и задумчивым. Странно, но Мирослав слышал, что вышедший из заключения Дракула тоже ни на день не постарел. На следующее утро они должны были прибыть в Валахию, а рыцарь так и не решился завести разговор о князе. Когда они остановились на ночевку на постоялом дворе, Габриэль сам задал вопрос, решив все проблемы Мирослава: - Расскажи мне, что случилось с Владом.- Приглушенным голосом попросил Ван Хельсинг. По всему было видно, что он очень боялся того, что мог услышать. Мирослав некоторое время молчал, собираясь с мыслями, и тщательно подбирал слова. - Не только ты, мой друг, провел столько лет в плену.- Наконец, начал он. – Дракула просидел почти десять лет в заключение у венгерского короля. Оттуда он смог выйти, только приняв католичество… - Я хоть и был все это время в Османской Империи, но слухи доходили и туда.… Не уже ли все то, правда, что говорят? – Ван Хельсинг с мольбой в глазах посмотрел на Мирослава. - Я не хочу тебе ничего говорить, Габриэль. Могу только помочь тебе самому узнать всю правду. Но, ты же знаешь, чем грозит для православного принятие католичества… - Разве такое возможно? Разве это не фантазии полудиких крестьян?- Ван Хельсинг в отчаянии закрыл лицо руками. – Я не хочу в это верить. - Ах, Габриэль, вспомни, сколько чудес ты сам видел в своей жизни. Но не все чудеса от Господа, за некоторыми кроется такое зло, что мы и представить себе боимся.- Рыцарь сел рядом с другом. – Я помню, когда я навешал Влада в плену, он пообещал, что найдет тебя, даже если ему придется продать душу Дьяволу… - Он знал, что я жив? Господи, я должен был догадаться, что он мог пойти на это из-за меня! - Не бери на себя слишком много, друг мой, что сделано, того не исправить. Просто пойми, что Владислав, которого ты знал, вместе с которым сражался, встречи с которым ждал долгих десять лет, уже не тот, кем был раньше. Почти не человек даже. С каждым днем Дракула все больше и больше превращается в чудовище, сподвижника Дьявола… - Не смей говорить так! – Яростно перебил его Габриэль. - Габриэль,- спокойно продолжил Мирослав, - ты знаешь все не хуже меня. Сколько лет ты защищал православную веру от католиков и мусульман? Все, что ты сейчас можешь сделать для Владислава- это даровать ему божье прощение и избавить от преисподние. - Что ты имеешь ввиду?- Огоньки ужаса и сомнения плясали в глазах Ван Хельсинга. Вместо ответа Мирослав достал и протянул ему короткий серебряный кинжал. Габриэль, как ошпаренный, отскочил от оружия: - Я не сделаю этого! - Габриэль, - рыцарь старался говорить как можно мягче и ласковее,- я, лучше любого другого знаю, что он для тебя значит. Спаси человека, которого любишь и которому предан всей душой, спаси, пока еще можно. Мне больно говорить тебе все это, видя, какие муки тебе мои слова причиняют. Но пойми, от Дракулы осталась лишь одна оболочка, душа больше не принадлежит ему. Он вышел из венгерского плена, но попал в другой, более страшный. Освободи его душу, Габриэль… Ван Хельсинг не останавливаясь, ходил по комнате. Все его существо хотело бежать прочь отсюда. Но бежать он мог только к Дракуле, а ему говорили, что такого человека уже нет. Габриэль помнил, что последний раз плакал, когда находился в плену у турков, тогда ему было семь лет и, Владислав, находившийся за стенкой, успокоил, пообещав всегда быть рядом. Сейчас же, он не мог остановить бегущие из глаз слезы, так как знал, что Влада с ним теперь никогда не будет. Утром он взял со стола кинжал и твердо сказал Мирославу: - Я хочу видеть то колдовство, в котором обвиняют Владислава, если это, правда, моя рука не дрогнет, и я сделаю для него то последнее, что могу. Но если же это ложь, я убью каждого, кто посмел клеветать. Рыцарь лишь утвердительно кивнул: - Знаешь ли ты что-нибудь о тайном Ордене Дракона? В него князь вступил после освобождения.- От последней фразы Мирослава едва заметно передернуло: он знал, что Дракула с рождения принадлежит к этому ордену и упоминание сейчас этого сообщества является лишь козырем в игре, которую затеял митрополит.- Этот Орден подчиняет себе силы природы. Ты понимаешь, что ни один смертный не в праве управлять законами божьими, но они это делают регулярно. Сегодня ночью совершиться собрание членов Ордена Дракона. Двое участников, раскаявшихся в грехах и жаждущих прощения Господа, тайно проведут нас туда. Ты все увидишь, Габриэль и сам решишь, как поступить. Вечером, подавленный и молчаливый Ван Хельсинг, в сопровождении Мирослава и двух проводников ехал по едва заметной тропинке в горы. Сумерки быстро окутывали лес, скрывая и путая дорогу. Габриэль никогда еще не чувствовал себя настолько опустошенным и безразличным ко всему миру. Встреча, надеждой на которую он жил последние десять лет, должна была превратиться в непостижимый кошмар. Он принял решение, что если ему придется лишить жизни Влада, он, не колеблясь, отправится вслед за ним: к Богу, так к Богу, к Дьяволу, так к Дьяволу, туда, где снова можно быть вдвоем. Мирослав всю дорогу избегал смотреть в сторону Габриэля. Ему казалось, в жизни он не совершал более омерзительного поступка: своими собственными руками направляя одного друга на убийство второго. Он догадывался, что в этой истории слишком много лжи. Церковь знала о существовании Ордена Дракона, но никто не знал, чем он хорош или плох. Также, не было известно, почитает ли он Дьявола, или же в нем состоят неведомые избранники божьи. Кроме того, Мирославу и двум его спутникам надлежало проконтролировать Ван Хельсинга, если что-то пойдет не так, как рассчитывал митрополит. Путники остановили лошадей среди сосен, а сами, укрытые темнотой ночи, пробрались к небольшому замку, выложенному черным камнем. Проводники открыли потайную дверь, пропуская Мирослава и Габриэля внутрь. Они устроились за решеткой из резного камня, отделявшей небольшую коморку от основного зала, где уже собрались члены Ордена в черных одеждах, с покрытыми капюшонами головами. Они ходили по кругу, читали непонятные молитвы. Габриэль видел все это как во сне. Сердце его бешено колотилось, словно норовя выпрыгнуть из груди. Картины окружающего мира плыли перед глазами и казались ночным кошмаром. Больше всего, ему хотелось истошно закричать и броситься прочь отсюда. Но все замерло, когда один из служителей, сбросил с себя плащ и направился к черному каменному алтарю. Это был Владислав. За прошедшие годы он, как и Габриэль, ничуть не изменился. Волосы все также были собраны в хвост, серебряные пуговицы поблескивали в слабом свете на черной одежде. Походка его была такой же легкой и уверенной, как и всегда. Ван Хельсинг подумал, что время для них остановилось на том моменте, когда они расстались. Кто-то вложил Дракуле в руку большую золотую чашу и он, повторяя молитву, вылил ее содержимое на алтарь. С черного камня, на белый мрамор пола поспешно побежали красные ручейки. Владислав развернулся лицом к собравшимся и направился в центр зала, где полыхал огромный костер. Не останавливаясь перед чудовищным пламенем, Дракула вошел в огонь и, пройдя через костер, вышел невредимый с другой стороны. Другие члены Ордена, сбрасывая, скрывающие их плащи, один за другим совершали возлияния и шли через костер. Пройдя огонь, они исчезали в темных проемах зала. Дракула наблюдал за процессией, пока не исчез последний служитель. После этого, он вытянул руки вверх и медленно начал их опускать, вместе с его руками опускалось пламя костра, готовясь исчезнуть вовсе. Габриэль судорожно вздохнул за резной решеткой и крепче сжал рукоятку серебряного кинжала. Князь остался один в зале, он стоял в центре, глядя, как догорают угольки костра. Ван Хельсинг быстро вышел из укрытия и решительным шагом направился к Дракуле. Владислав обернулся на звук шагов, его глаза сверкнули в сумраке зала, а на лице одно чувство сменяло другое: удивление, радость, растерянность, облегчение. Не находя слов - слишком быстро и неожиданно все происходило, Дракула лишь раскрыл объятия. Габриэль стремительно подошел к нему и, не говоря ни чего, порывисто обнял князя. Он сильно сжал его затылок, как безумный, целуя знакомые губы. - Я люблю тебя, Влад…- разорвав поцелуй, прошептал Габриэль до того, как серебряный клинок пронзил тело князя. Глаза Дракулы удивленно расширились, а сквозь бледные губы просочилась струйка крови. Ван Хельсинг крепко держал его в своих объятиях, не давая упасть на пол. - Я последую за тобой, только не торопись, дождись меня…- Габриэль убрал от лица Влада прилипшую прядь черных волос и еще раз осторожно поцеловал окровавленные губы. - Умереть в любви, редкое счастье, во время войны.- Едва слышно произнес Владислав, закрывая глаза. Габриэль положил бездыханное тело на черный алтарь. И занес обагренный кровью Влада клинок, для удара себе в грудь. Его руку внезапно перехватил Мирослав, отбирая оружие. С двух сторон возникли его недавние проводники. Они подхватили Габриэля под руки и потащили прочь от алтаря. Только сейчас, отчаянно вырываясь, Ван Хельсинг поднял глаза и увидел над алтарем герб в виде дракона, такой же дракон был на кольце Дракулы, такой же дракон украшал плечо Влада. Лишь сейчас Габриэль понял, что князь состоял в этом ордене всегда, а рассказанное Мирославом ложь. Разъяренный, как дикий зверь, Ван Хельсинг отбросил пленителей и рванулся обратно. Только тяжелый удар, нанесенный сзади по голове, остановил его. Габриэль очнулся в темнице. Голова гудела, а чудовищные воспоминания разрывали разум. В руке он обнаружил кольцо Влада, а рядом - Мирослава. - Я знаю, мне нет прощения, Габриэль, я вас обоих предал.- Рыцарь смиренно смотрел в сторону.- Знаю, ты хотел уйти вслед за Владом, но я и здесь тебе помешал.- Мирослав вложил Ван Хельсингу в руку кубок, с отвратительно пахнущей жидкостью.- Возьми, может это немного облегчит мою вину. Габриэль с безразличием взял чашу и, не раздумывая, выпил содержимое, больше всего, надеясь на яд. И скоро наступило забвение.
всадница : Фэндом: «Ван Хельсинг» Пейринг: Ван Хельсинг/ Дракула Рейтинг: R От автора: Легкая ирония. «Ваше преосвятейшество, прошло уже два месяца с тех пор, как вы отправили меня в Трансильванию. Понимая, что далее тянуть не возможно, вынужден писать вам письмо, чтобы сообщить: граф Дракула более не опасен и едва ли, теперь причинит местному населению существенный вред. Между тем, хочу вас уверить, что Дракула жив и здоров. Должно быть, вас удивит несоответствие этих фактов. Что ж, спешу разъяснить: графу теперь нет смысла пускаться в сомнительные авантюры, он обрел покой и умиротворение, такое, какого не имел уже ни одну сотню лет. Думаю, вам интересно, что случилось, ведь любопытство у вас в крови, в отличие от разума и логики. На самом же деле все очень просто, я вернул Дракуле то, что изначально принадлежало ему, а именно: кольцо и себя. Да, ваше преосвятейшество, вам не померещилось то, что вы только что прочитали. И, в связи с этим, хочется задать вам вопрос: о чем вы думали, посылая меня в Трансильванию к графу Дракуле? Что тогда творилось в вашей «святой» голове? Служители церкви несколько веков назад отняли у меня память, лишив всех воспоминаний и прошлого. Я не помнил, откуда я и кем являюсь. Но вы-то сами должны были знать мою историю? Вы же должны понимать, кем управляете. Или вы так самонадеянны и самодовольны, что уверены в правильности всех своих решений на сто процентов? Не уже ли вы ни разу не задумались, что, посылая меня туда, откуда я родом, туда, где прошла вся моя смертная жизнь, вы даете очень серьезные зацепки моей памяти? Впрочем, не буду утомлять вас лишними вопросами, вы все равно не привыкли долго думать, скажу лишь, что я вспомнил все и практически сразу. Как только объятия Влада сомкнулись за моей спиной, у меня уже ни в чем не было сомнений. Я не понимаю лишь одного, как триста с лишним лет мы жили друг без друга. Теперь я точно знаю, что память о его любви, хранилась в каждой клеточки моего тела. Сколько раз я просыпался среди ночи растревоженный снами, в которых видел тонкие бледные губы, шелковые черные волосы, гладкую кожу. Теперь, мне не нужно засыпать, чтобы увидеть это - мой любимый здесь рядом и все наяву. Вам противно это читать? Но сделайте милость, окажите одну единственную услугу, о которой я вас прошу первый и последний раз - дочитайте, не рвите гневно письмо, пока. К тому же, вы любите знать все в подробностях. Честно признаться, в первый момент нашей с Владиславом встречи я вел себя, как убежденный идиот: сначала засадил Владу кол в сердце (хвала небесам, что он бессмертный, я бы не простил себя повторного его убийства), потом размахивал крестом и метался от него по всему двору замка, как от прокаженного. Слава богу, мой граф умеет прощать, а любовь - она сильнее боли и ненависти. Еще раз повторю, что все изменилось, когда он поймал меня в свои объятия. С того момента уже я яростно, как умалишенный целовал Владислава. Мы занялись любовью прямо там, во дворе замка, едва расстелив под собой плащ графа. Думаю, здесь вы меня осудите: действительно следовало подняться в спальню, там более подходящие условия. Но, будьте спокойны, нас никто не видел, и мы не простудились, хотя даже и не знаю, стоит ли нам - бессмертным боятся простуды? В тот момент, я был готов умереть под Дракулой, от нахлынувших чувств и эмоций. Надо сказать, за прошедшие века, мне ни с одной женщиной, ни с одним мужчиной не было так удивительно хорошо. Все-таки, мой граф это нечто совершенно особенное во всех отношениях, а бессмертие сделало его еще притягательней и прекрасней. Кстати, я трачу на вас свое время только потому, что за окном давно встало солнце, и Влад беспробудно проспит до заката. Но когда сядет солнце, мы снова будем любить друг друга до самого утра. И так уже третий месяц. Но что такое третий месяц по сравнению с тремя сотнями лет одиночества? Я часто себя спрашиваю, за что нам выпало все это? Чем мы так прогневали господа, что оказались обречены на муки, до селе не выпадавшие ни одному человеку? Действительно ли в наших деяниях таилось столько зла, или просто выпал страшный рок? В любом случае, теперь уже все неважно, так как два одиночества, бесцельно скитавшиеся в ночи, наконец-то обрели друг друга и вместе с этим смысл существования. Мы жаждем тепла, покоя и уюта. В залах замка и в спальне третий месяц горят камины, а каменный пол закрывают ковры и шкуры, это не потому, что мы боимся холода, просто теперь это стало приятным. Еще, хочу сказать отдельное «спасибо» святой церкви, за то, что она меня - человека княжеских кровей превратила в бродягу и разыскиваемого преступника, опять же редкое счастье выпало. Хотите напоследок один совет? Оставьте бога, как он оставил всех нас, тем более что вы служите ему из рук вон плохо. Уходите из церкви и живите себе в удовольствие, тем более что вам не так много осталось, как кажется. Денег вы собрали предостаточно. Закатывайте пиры с лихими друзьями и хмельными красавицами, тогда, может быть финал вашей жизни не будет столь драматичным. И еще, если же вы все-таки не прислушаетесь к этому совету, настоятельно не рекомендую искать нас и посылать в Румынию кого-либо. В трансильванском замке мы остаемся ненадолго, но, в любом случае, я крайне не завидую тому, кто попытается перейти дорогу, нашей тихой уединенной жизни. Прощайте, ваше преосвятейшество! Более не ваш, более не покорный, более не слуга Габриэль Ван Хельсинг.»
GoticKeln: не люблю такие темы любви, но красиво и интересно написано это уже плюс!
Эва.ля.Диас: Очень интересно было почитать такую интерпретацию) а также наблюдать, как эволюционирует стиль автора=) и да, очень насмешила эта фраза: "Думаю, здесь вы меня осудите: действительно следовало подняться в спальню, там более подходящие условия"
полная версия страницы